Кобден, Ричард. Лига и борьба против хлебных законов. Речи Кобдена в парламенте и на митингах, 1899

Библиотечно-информационный комплекс, раскрывая свои уникальные книжные фонды, предлагает вниманию читателей рассказы о наиболее интересных изданиях, объединенные в цикл "Книжные реликвии Библиотечно-информационного комплекса".

На сайте БИК будут представлены изображения книги (фрагменты или полный текст) и эссе, раскрывающее её историю.

Коллекция редких изданий БИК формировалась из частных коллекций М.И.Боголепова - советского экономиста, члена-корреспондента Академии наук СССР, организатора и первого ректора института народного хозяйства в Петрограде в 1920-1922 годах; А.М.Галагана - преподавателя Московского коммерческого института (1918); а также коллекций Департамента окладных сборов, Госкомбанка, Всероссийского кооперативного банка, Московского промышленного лицея им. А.И.Гукова.

Предоставляем Вам возможность прикоснуться к уникальным изданиям XIX - XX веков и приглашаем в Зал диссертаций и книжных раритетов БИК.

В этом выпуске мы хотим представить уникальное издание: Кобден, Ричард. Лига и борьба против хлебных законов. Речи Кобдена в парламенте и на митингах : пер. с англ. / Р. Кобден .— Москва : К.Т. Солдатенков, 1899 .— 314 с. — (Библиотека экономистов. Вып. X) и расказать о книге и ее авторе.

С полным текстом издания можно ознакомиться в Электронной библиотеке Финансового университета.

3 июня 1804 году в Англии родился человек, которому было суждено сыграть неоднозначную роль в истории своей родины. Звали его Ричард Кобден. Родился он в деревне Данфорд-Фарм графства Сассекс в бедной семье фермера.

С 14 лет после обучения в Йоркской школе Ричард переехал в Лондон для работы на торговом складе у своего дяди, а после его банкротства устроился в другой лондонский торговый дом. В 1828 г. вместе с компаньонами Кобден открыл собственную комиссионную лавку по ситцевой торговле, и через 3 года благодаря трудолюбию и отмене в Великобритании налога на ситцы они накопили уже на приобретение ситценабивной фабрики в городе Манчестере.

В 1833-1837 гг. Кобден много путешествовал по Франции, Италии, Португалии, Испании, Швейцарии, США, Турции, Египту, Греции и России. В 1835 г. он напечатал в газете «Manchester Times» несколько писем по торговым и экономическим вопросам и в том же году опубликовал свою первую, но сразу же ставшую чрезвычайно популярной, книгу «Англия, Ирландия и Америка», в которой предсказывал опережающий экономический рост Северо-Американских Соединённых Штатов по сравнению с Соединенным Королевством благодаря американской политике невмешательства во внутренние дела европейских стран — «доктрине Монро». Там же он раскритиковал британское правление в нищенствующей Ирландии и привёл много аргументов в поддержку политики свободного международного обмена, низких налогов, улучшения системы образования и снижения военных расходов.

Выступая против гонки вооружений, которую лоббисты армии продвигали якобы с целью защиты интересов торговли, он обосновывал вред как протекционистской цели, так и милитаристского средства, выдвигая в качестве альтернативы концепцию мирного соревнования народов. Он понимал, что торговые отношения между народами планеты являют собой предохранительное средство от повторения войн, разжигаемых ксенофобными протекционистскими правительствами и враждебными к зарубежным конкурентам монополистами. Если бы говорящие на разных языках иностранные народы лучше знали друг друга, говорил Кобден, войн было бы намного меньше. Он решил остановить войны и создать условия для международного мира с помощью агитации за освобождение международной торговли — основы добрососедского взаимовыгодного сотрудничества людей с разных концов света, которые должны иметь неограниченное право на добровольный свободный обмен товарами, работами и услугами друг с другом. Это стало его научной мотивацией. В одной из своих речей Ричард Кобден её сформулировал так: «Что касается меня лично, то глубокое наслаждение, которое я испытываю, защищая принципы свободного обмена, основывается на том, что они, осуществлённые в том виде, как я этого желаю, единственно способны удовлетворить всем главнейшим интересам человечества, повести к всё большему и большему объединению народов, к господству на Земле мира, нравственности и справедливого порядка и к искоренению господства привилегированных классов. Я обращаюсь с моим призывом ко всей стране, я заклинаю её присоединиться к могущественному движению против монополии и таким образом приобщиться к счастью работать в пользу осуществления благодетельной меры, из которой проистекут впоследствии такие драгоценные выгоды для всего человечества… Введите принцип свободной торговли в международные отношения — и война между отдельными государствами будет также немыслима, как между графствами нашей страны».

В 1836 г. в Лондоне была основана Ассоциация против хлебных законов, и 7 купцов в 1838 г. решили открыть филиал этого движения в Манчестере под названием «Новая ассоциация против хлебных законов». Вскоре к ним присоединился и Кобден, примерно в это время написавший своему брату: «Я думаю, что разрозненные элементы могут быть объединены вокруг вопроса о хлебных законах… Если здесь агитировать так же, как агитировали в вопросе о невольниках [в 1833 г. Британская империя стала первой страной в мире, полностью запретившей рабовладение], то это движение станет непреодолимым». Новая ассоциация обратилась в Палату общин с петицией о полной отмене протекционистских таможенных пошлин и квот, препятствующих свободному заключению импортных и экспортных торговых сделок во имя безусловно вредной для общества политики поддержки отечественного производителя, перенаправляющей уплачиваемую покупателями разницу цен в распоряжение монополистов, коррумпирующих законодателей и чиновников, ответственных за установление и изменение таможенного законодательства и правоприменения. Но парламент Великобритании подавляющим большинством голосов отказался принять и выслушать общее мнение лондонского собрания из 300 делегатов от 40 британских городов с похожими петициями, под которыми было собрано уже полмиллиона подписей. Один из известных депутатов сказал тогда сторонникам идеи свободной торговли: «Вы скорее низвергнете монархию, чем отмените хлебные законы — эту твердыню Англии!»

Тогда все антипротекционистские ассоциации, вдохновлённые речью Кобдена, решили не отчаиваться, а объединиться в союз ассоциаций и в марте 1839 г. реорганизовались в Лигу против хлебных законов (Anti-Corn Law League) со штаб-квартирой в Манчестере. Во все населённые пункты страны Лига направила своих агитаторов, которым нередко даже трактирщики из страха перед градоначальниками не давали помещения для выступлений, гостиницы не впускали их переночевать, местные газеты призывали к насилию по отношению к ним, называя их «врагами любого порядка, подкупленными изменниками Отечества и самой бесстыдной и опасной шайкой новейших времён… Если вы хотите есть непременно иностранный хлеб, убирайтесь вон!», а в некоторых особо консервативных аудиториях, как например в Кембриджском университете, лекции против хлебных законов заканчивалась оскорблениями со стороны слушателей, кровавыми драками и избиениями лекторов. Результатом беспрецедентно активной политической работы Лиги стало избрание Кобдена в 1841 г. в Палату общин.

В своей первой речи перед депутатами он сказал: «С безусловной искренностью заявляю, что я стою за полную отмену налогов, действующих на цены хлеба и разных других продуктов, и не допущу, чтобы говорили, не выслушав формального опровержения, что три миллиона человек, приславших в Палату петицию с ходатайством о полном уничтожении этих налогов, были неискренни в своих требованиях. Что такое эти налоги на продукты питания? Это сборы, взимаемые с основной массы народа… Я слышал, что они называли эти сборы «покровительственными пошлинами», тогда как они — ни что иное, как налоги, и я всегда буду называть их этим именем, сколько бы времени я не удостоился чести заседать в этой Палате… Налог на хлеб ложится именно таким бременем на неимущих плательщиков и взимается при этом не в интересах государства, а в пользу наиболее обеспеченной части общества… Монополия на продукты питания лежит в основе тех бедствий, под давлением которых чахнут все эти несчастные… Вспомните, что происходило, когда страну волновал вопрос об отмене рабства. Какую разницу находите вы между присвоением себе человека с целью завладеть его трудом и присвоением себе плодов труда добровольных работников?»

Если в 1838 г. фонд организации составлял около 3 тыс. фунтов стерлингов, то теперь в результате только одного проведённого в поддержку Лиги женского базара было собрано более 10 тыс. ф. ст. Кобден тогда пообещал: «Прежде мы тратили на распространение наших идей тысячу фунтов в неделю, теперь мы будем тратить десять тысяч». Находясь в парламенте, он активно выступал одновременно и против «первой опиумной» англо-китайской войны 1840-1842 гг. В 1842 г. произошёл первый законодательный успех — было введено изменение в сторону небольшого понижения подвижной шкалы тарифа. Кобден решил активизировать фритрейдерское просвещение сельского населения, а для этого организовал подписку на 50 тыс. ф. ст. В это время еженедельное периодическое издание Лиги насчитывало уже 15 тыс. постоянных читателей и 500 человек занимались бесплатной раздачей газеты по всей стране.

В речи от 17 февраля 1843 г. в Палате общин Кобден заявил: «Установив тот факт, что четверо из членов кабинета разделяют принципы свободного обмена, и предполагая, что двое других, сообразно с их убеждениями, высказанными на избирательных собраниях, должны тоже сочувствовать этим принципам, я ставлю вопрос: почему же все они не приводят в действие своих принципов? … Я протестую против исключительно теоретического разрешения вопроса. Каждая минута, которую мы здесь проводим, не работая активно для благосостояния страны, является потерянным временем… Достопочтенный джентльмен признал, что принципы, защитником которых я являюсь, должны бы получить осуществление на деле; он говорит, что хлебные законы носят лишь временный характер. Я спрашиваю: зачем хлебным законам быть временными? Справедливые законы не бывают временными. Существенный признак справедливых законов — тот, что они вечны. В нашем законодательстве есть законы против убийства и грабежа, и никто не говорит, что их не следует сохранить. Так почему же хлебные законы временны? Потому что они не справедливы, потому они и не хороши и не действительны. Они были установлены для обогащения земельных собственников, для возвышения их на общественной лестнице за счёт остального населения страны».

3 мая 1843 г. в последнем выступлении в лондонском театре Друри-Лейн, запретившем проводить следующие свои оппозиционные мероприятия в их актовом зале, Кобден говорил: «По моему мнению, вопрос о свободе торговли близко соприкасается и с вопросом всеобщего мира. Если, как могут мне напомнить, великие торговые города-государства и возвеличились именно благодаря своим войнам и завоеваниям, то это лишь потому, что эти города государства разделяли заблуждение, которое мы стараемся разрушить — будто единственное средство расширения торговли состоит в увеличении своей территории и в военных победах. Зато достоверно известно, что как только торговые города вступали в союз между собой, они всегда ставили себе целью поддержание мира, а не военные предприятия. Таков был союз ганзейских городов. В настоящее время мы стараемся положить начало новой эре; мы хотим с помощью введения свободной торговли расширить нашу торговлю, увеличить наше богатство и благосостояние всех остальных городов…

Эти господа произносят речи в Палате общин, причём стараются доказать, что мы до тех пор не должны открывать своих портов для бразильского сахара или американского хлеба, пока страны, из которых доставляются эти товары, в свою очередь не обяжутся допускать в свои пределы наши ткани и железо. Но ведь мы боремся не против американских или бразильских купцов, а против язвы внутренних монополий. Это — вопрос не бразильский и не американский, а чисто английский, и мы вовсе не желаем осложнять его внешними соображениями. Наши несогласия достаточно серьёзны без этих осложнений. Чего же мы требуем? Мы требуем уничтожения всех монополий, но главным образом и прежде всего — отмены хлебных законов, которые мы считаем краеугольным камнем всей монопольной системы. Если все мы соединимся в одном могучем усилии, вся громада этого ненавистного сооружения неизбежно рухнет и обратится в прах.

Что такое монополия? Это — право, или вернее — бесправие, благодаря которому некоторые лица присваивают себе прибыль от исключительно им предоставленной продажи некоторых товаров. Вот что такое монополия. В нашей стране монополия — вещь не новая. Монополии процветали в Англии ещё 250 лет тому назад, и хлебные законы — это только новая, более утончённая их разновидность. Система монополий выросла во времена Тюдоров и Стюартов и была разрушена, по крайней мере в её самых возмутительных проявлениях, только 250 лет тому назад, после продолжительной борьбы, мужественно выдержанной нашими предками. Правда, она носила в ту отдалённую эпоху несколько грубую форму, так как в то время ещё не были известны тонкости подвижной шкалы; но всё же это были монополии, и крайне возмутительные монополии… Восстанавливая свои монополии, аристократия нашей страны образовала как бы огромное товарищество на акциях, обнимающее все разнообразные виды монополий и злоупотреблений. Есть монополисты, завладевшие монополией на хлеб, другие — монополией на сахар, иные — монополией на строевой лес, кофе и т.д. Все эти отдельные классы монополистов говорят друг другу: «Помогите нам выжимать из народа побольше денег — и мы окажем вам такую же услугу в той обрасти, которая вас специально интересует»…

Предположим, что вы широко откроете для ввоза английские порты, между тем как иностранные государства откажутся уничтожить пошлины, которыми обложены у них наши товары; я с уверенностью предсказываю, что иностранцы, которые привезут нам сахар или хлеб, непременно повезут с собой назад значительное количество наших товаров в шестифунтовых пакетах, которые они провезут контрабандой, обманув надзор своих таможен».

Через 10 дней в здании Лондонского оперного театра Кобден произнёс новую речь: «Народ не может добиться осуществления принципа свободного обмена, пока не осознает ясно, почему именно он этого хочет; да я и не уверен, что при отсутствии этого сознания может существовать какой-нибудь смысл, какое-нибудь законное основание добиваться применения этого принципа. В одном только я вполне уверен: если бы даже вам и удалось добиться введения свободного обмена, вы недолго стали бы руководствоваться этим принципом, коли у вас не будет ясного понимания — зачем понадобилось его осуществление… Что такое хлебная монополия? Каково её значение? Что она знаменует собой? Это — крайний недостаток хлеба в стране. Вас удивляет, без сомнения, то, что все законодательные меры Палаты общин в этом направлении способны были повести только к такому недостатку хлеба, дальше которого уже нельзя идти. А между тем это абсолютная истина. Палата может добиться поставленной себе цели не иначе, как путём создания крайнего недостатка хлеба в стране… Кто же эти люди, заседающие в Палате лордов? Все они — торговцы хлебом и скотом. Все они живут за счёт этой торговли; они вступают в законодательные палаты и издают законы только затем, чтобы обеспечить при помощи парламентских актов высокие монопольные цены на те товары, которые они собираются продавать. В этом их единственная забота…

А Палата общин? … К сожалению, мне приходится сказать, что и эти люди, по крайней мере громадное большинство их, извлекают свои доходы от продажи хлеба и скота… Нет человека, который не смеялся бы над образом действий наших монополистов. Отчего же терпят таких людей в Палате общин? … Оттого, что народ всё ещё порабощён старинной феодальной системой, оттого, что он смотрит со снисхождением, — что я говорю? — с благоговением на всё, что исходит от людей, захвативших в свои руки всю землю, на всё, что он же клеймил бы презрением, если бы это исходило от частных торговцев или фабрикантов. Я считаю своей обязанностью разъяснить всё это слушающей меня молодёжи, чтобы она могла, по возвращении домой, переубедить своих бабушек, сидящих в спокойных креслах. Этой молодёжи говорят, что покровительственная система имеет в виду не повышение цен на хлеб, а лишь развитие местного производства. Какими средствами предполагают достигнуть этого? Запрещением ввоза иностранного хлеба. Позвольте же мне поставить один вопрос. Прежде всего, мне кажется крайне странной и лишённой всякого здравого смысла система, пытающаяся вызвать изобилие тем, что противодействует возможности появления этого изобилия. Посмотрим, к каким последствиям ведёт эта система. Всем ли доступно потребление пшеничного хлеба? Согласно доктору Маршему, пять миллионов населения питаются овсяным хлебом, а другие пять миллионов «услаждают вкус» картофелем. Пусть же наша молодёжь возвращается к своим бабушкам и пусть сообщит им, что система уже достигла своей цели, так как народу есть более нечего…

Как гражданин, я взваливаю тяжёлую ответственность на всех, кто не желает быть борцом за отмену хлебных законов. Но не истолкуйте неправильно моих слов: я далёк от намерения утверждать, что среди наших противников нет добросовестных людей; я утверждаю только, что при теперешнем положении страны ни для кого не позволительно оставаться бездеятельным. В Спарте закон присуждал к смерти всякого, кто отказывался прийти к определённому решению по вопросу, имеющему крупное общественное значение. Мы, конечно, не требуем физической смерти для тех, которые остаются в стороне от предпринятой нами борьбы, но мы желали бы гражданской смерти для людей, пренебрегающих своими гражданскими обязанностями. Если крупным торговцам лондонского Сити, банкирам и тому подобным господам некогда изучать эти вопросы, пусть они откажутся от занимаемого ими высокого положения и соединённого с этим уважения сограждан, на которое они имеют не большее право, чем их приказчики и канцелярские служители; они не заслуживают того, чтобы их ставить, как это делается, на золотой пьедестал и окружать их идолопоклонническим обожанием. Им нужно воздавать только по их заслугам, как людям и как гражданам. Возможно ли оставаться безучастным, хорошо понимая сущность хлебных законов? Нет, необходимо действовать, необходимо стараться склонять и других к познанию истины, потому что эта великая реформа может быть осуществлена только при содействии общественного мнения. Личные усилия могут очень много сделать для пользы правого дела. Люди, имена которых никогда не были известны, сумели оказать делу неисчислимые услуги, работая над распространением среди своих близких нашей идеи свободного обмена…

Один почтенный член Палаты прямо заявил, что принципы свободного обмена могут быть истинными, но что всё же эта истина не осуществима в настоящее время. Но почему же нет? Не потому ли, что Палате лордов или Палате общин нет дела до истины и справедливости? Миссия парламента должна состоять именно в том, чтобы водворять справедливость. С каких же это пор принципы справедливости стали неосуществимы в нашей стране? Хотите ли, я открою вам этот секрет, эту тайную причину, по которой истина оказывается у нас неприложимой? Причина эта состоит в том, что в обеих палатах большинство заинтересовано в поддержании несправедливости».

19 июня 1844 г. в Ковент-Гардене в своей речи он произнёс такие слова: «Я надеюсь, что смогу дать такое простое объяснение, услышав которое ребёнок будет в состоянии прочесть дома в свою очередь лекцию своему старому дедушке… Протекционизм есть не что иное, как организованный грабёж». Во время парламентской сессии 1844-1845 гг. билль Кобдена с требованием «полной, непосредственной и безусловной отмены хлебных законов» набрал уже 221 голос. В 1845 г. противники протекционизма ещё энергичнее старались добиться большинства в парламенте, следствиями чего в начале 1846 г. стала болезнь Кобдена с головными болями и болями в ушах и горле (из-за бесконечных уличных многотысячных митингов без всякой звукоусиливающей аппаратуры он на всю жизнь приобрёл небольшую хрипоту и глухоту) и внесение в 1846 г. премьер-министром Великобритании Робертом Пилем предложения о полной свободе ввоза всех жизненных припасов с 3-летним периодом постепенного понижения шкалы тарифа для ввозного хлеба с последующей отменой покровительственной пошлины. Уже в июне этот билль прошёл Палату общин, а после и Палату лордов, став государственным законом. Пиль через несколько дней после утверждения выступил в Палате общин со словами: «Если есть имя, которое следует связать с успехом великой реформы, то это имя — не моё и не членов ни моей ни оппозиционной партии, а человека, который, исходя из самых чистых и бескорыстных мотивов, с неослабевающей энергией взывал к уму и сердцу своих сограждан, с неподдельным красноречием, которое может дать только глубокое беззаветное убеждение в истине своих слов. Имя, которое должно быть связано с успехом реформы, есть имя Ричарда Кобдена».

27 января 1848 г. на митинге в Манчестере Кобден заявил: «На всём протяжении этой долгой агитации в пользу свободной торговли нашими наиболее усердными сторонниками были те, кто постоянно поддерживали принцип свободной торговли не только в виду материальных выгод, которые она должна доставить стране, но ещё и под влиянием мотива более высокого порядка — именно желания обеспечить сохранение международного мира… Так как в настоящее время мы пользуемся миром, то мы желаем пожинать плоды мира и для достижения этого требуем, чтобы нам самим предоставлено было обсуждение вопроса о возможности возникновения войны. Это — вопрос гражданский, решение которого принадлежит гражданам, как им же предстоит оплачивать и военные издержки. Это — вопрос лавочников, купцов, фабрикантов, рабочих и земледельцев страны; это — даже, да простит меня милорд Элсмир, вопрос ситценабивных фабрикантов. Занимающий нас вопрос не есть вопрос военный или морской, и решение его принадлежит исключительно гражданам. Что означает эта перспектива войны? Откуда она взялась? Повторяю, что вы более компетентны, чем военные люди, чтобы судить об этом деле. Вы более беспристрастны, менее заинтересованы лично, и во всяком случае ваш интерес не на стороне войны…

Я смотрю на все эти страхи как на вид периодической болезни, овладевающей нами от времени до времени. Я сравниваю её иногда с холерой, так как, если не ошибаюсь, последняя эпидемия этого вида была перенесена нами приблизительно в эпоху холеры. В последний раз, когда раздавались подобные вопли, нам угрожали вторжением русских… Я достаточно замешан и заинтересован в этой истории вторжения русских. Именно благодаря этой истории я сделался писателем, общественным деятелем, и весьма возможно, что не будь этого безумия, охватившего некоторые из этих газет, — а многие из них и теперь так же безрассудны, как были и в то время, — я не вступил бы на поле общественной жизни. Ведь они утверждали тогда, что русские вот-вот внезапно появятся в один туманный день и высадятся в Ярмуте. Да, если бы не распространялись эти глупости, я никогда не сделался бы писателем, никогда не стал бы публиковать брошюр и оставался бы до сих пор только бережливым и трудолюбивым ситценабивным фабрикантом…

Так как мы находимся теперь в состоянии полного мира, то именно вам, плательщикам налогов, принадлежит право высказаться: желаете ли вы, рискуя подвергнуться опасностям войны, сохранить в настоящее время свои деньги в кармане или предпочитаете предоставить новым полкам людей в красных плащах и синих куртках жить в праздности под предлогом вашей защиты. Что касается меня, то я заявляю, что мы должны с полным чистосердечием и прямодушием протянуть всему миру оливковую ветвь, я лично готов скорее подвергнуться риску всех могущих постигнуть меня случайностей, чем платить теперь налоги, предназначенные на увеличение нашей армии и флота… Я не боюсь утверждать, что ни на одной точке земного шара невозможно найти большей праздности, чем на наших военных кораблях. А почему? Потому, что нашим военным кораблям решительно нечего делать… Я высказался об армии, о флоте, об артиллерии как о единственных статьях нашего бюджета, которые можно бы сократить, чтобы достигнуть уменьшения налогов… Вы до тех пор не достигнете значительного уменьшения ваших вооружений, пока в общественном мнении страны не произойдёт серьёзного переворота во взглядах на нашу внешнюю политику… и пока английский народ не откажется от той мысли, что ему принадлежит роль руководителя делами всего света… Итак, я увещеваю моих сограждан повсеместно воспротивиться этой попытке сделать ненавистными принципы, которые, будь они прилажены к жизни, восстановили бы — в этом глубоко убеждены приверженцы принципа свободного обмена — мир и гармонию между народами… дружбу и сохранение добрых отношений. Что же касается тех честных и миролюбивых людей, которые присоединились к нашему движению, то нам удалось вполне утвердить их в мысли, что они должны смотреть на себя, как на провозвестников мира, наполнившего наши сердца. Мы насадили оливковое дерево, не надеясь, конечно, что плоды на нём созреют в один день, но мы ждём от него плодов в соответственное время, и с помощью Бога и вашей, оно принесёт нам эти плоды».

Лига против хлебных законов самораспустилась в 1849 г., когда был отменён знаменитый двухвековой (1651-1849 гг.) символ английского протекционизма — Навигационный акт. Кобден в этом году внёс в парламент новое предложение о том, чтобы все правительства заключили между собой договора относительно разрешения впредь всех своих споров международным арбитражным (третейским) судом. Это предложение было отвергнуто. В том же году он принял участие в Конгрессе мира, происходившем в Париже под председательством Виктора Гюго. Позднее он участвовал и во всех последующих конгрессах во Франкфурте, Лондоне, Манчестере и Эдинбурге. Продолжая популяризировать идею всеобщего мира и вечной дружбы между народами, он в 1851 г. внёс законопроект о взаимном сокращении вооружений, который тоже был отклонён большинством депутатов.

Ричард Кобден выступил против участия Великобритании в Крымской войне 1853-1856-х гг., из-за чего своим пацифизмом, «сумасбродством и изменой Отечеству» разочаровал большинство ранее голосовавших за него избирателей и в 1857 г. на следующих выборах в парламент был забаллотирован. В 1859 г. он отказался от предложения стать министром торговли из-за внешней политики Великобритании, но в следующем году бескорыстно согласился выступить главным уполномоченным от страны при заключении ею торгового договора с Францией, потому что он и был главным инициатором и переговорщиком по устранению взаимного недоверия между обоими правительствами и противодействия со стороны французских протекционистов и английской дипломатии.

Сразу после заключения торгового англо-французского договора 1860 г. Кобден из Франции на полтора года уехал в Алжир, отказавшись от предложенных королевой Великобритании титула баронета и звания члена тайного совета. 22 июня 1864 г. в последнем своём парламентском выступлении в Палате общин Кобден рассказал о вреде государственных предприятий: «Следует запретить правительству производить прямой своей властью какие бы то ни было предметы, которые могут быть произведены, при условии свободной конкуренции, частной промышленностью, и если мы с некоторого времени придерживались в этом отношении ложного направления, то следует, насколько это возможно, стараться возвратиться к прежней системе… Вот в чём заключается весь секрет наших неудач: правительство не понимает того, что значит умение купить; вся трудность его положения происходит от того, что оно неспособно к исполнению таких обязанностей, как покупка с соблюдением осмотрительности и благоразумия… Если оно не способно купить необходимые ему предметы на общем рынке, то можете ли вы предположить, что оно будет способнее в разрешении более трудной задачи — самому производить всё это? … Вы никогда не сможете заставить директоров этих казённых учреждений понять, что капитал, который они пускают в дело, есть в сущности те же деньги. Действительно, какие это деньги для них? Он им ничего не стоит, и получатся ли у них с этого капитала прибыли или убытки, они никогда не увидят своих имён в Лондонской газете в списке несостоятельных должников… В отчётах этих учреждений вы никогда не найдёте открытых кредитов на уплату налогов, пошлин, на освещение и другие подобные расходы. А ведь это просто обман. Если правительство берёт на себя поставку обмундирования, оно тем самым вытесняет другие производства этого рода, которые оплачивали бы все подати и налоги, включая и подоходный налог».

В своей самой последней в жизни речи на многочисленном избирательном собрании в Рочдейле 3 ноября 1864 г. Кобден сказал: «Я не на шутку уверен, что мог бы сделаться вашим первым министром, если бы захотел вам льстить вместо того, чтобы говорить эти жёсткие истины. Если бы я сказал вам, что вы — самый великий, самый мудрый, самый лучший и самый счастливый народ в мире, я был бы первым министром… С самого вступления моего на путь общественной деятельности я не переставал протестовать против войн со стороны Англии: войн в Индии, в Китае, в России, в Новой Зеландии, в Японии, во всём свете, но никогда не мог достигнуть того, чтобы помешать этим кровопролитиям. Вообще, мы ежегодно затеваем одну новую войну то с той, то с другой страной… Если бы мне было 25 или 30 лет, а не вдвое больше, как это, к сожалению, есть на самом деле, я вооружился бы Адамом Смитом, — я придерживался бы его, нисколько не скрывая этого, — вооружился бы Адамом Смитом и образовал бы Лигу для применения принципов свободного обмена к земле совершенно так же, как мы образовали некогда Лигу для применения принципов свободного обмена к зерновым хлебам».

Подготовили О.В. Белова, Д.Б. Ермилова

По материалам из открытых источников

07.04.2022