Локоть, Т.В. Бюджетная и податная политика России, 1908

Библиотечно-информационный комплекс, раскрывая свои уникальные книжные фонды, предлагает вниманию читателей рассказы о наиболее интересных изданиях, объединенные в цикл "Книжные реликвии Библиотечно-информационного комплекса".

На сайте БИК будут представлены изображения книги (фрагменты или полный текст) и эссе, раскрывающее её историю.

Коллекция редких изданий БИК формировалась из частных коллекций М.И.Боголепова - советского экономиста, члена-корреспондента Академии наук СССР, организатора и первого ректора института народного хозяйства в Петрограде в 1920-1922 годах; А.М.Галагана - преподавателя Московского коммерческого института (1918); а также коллекций Департамента окладных сборов, Госкомбанка, Всероссийского кооперативного банка, Московского промышленного лицея им. А.И.Гукова.

Предоставляем Вам возможность прикоснуться к уникальным изданиям XIX - XX веков и приглашаем в Зал диссертаций и книжных раритетов БИК.

В этом выпуске мы хотим представить издание из фонда нашей библиотеки: Локоть, Т.В. Бюджетная и податная политика России / Т.В. Локоть .— М. : Тип.Т-ва И.Д.Сытина, 1908 .— 240 с. и рассказать о книге и ее авторе.

С полным текстом издания можно ознакомиться в Электронной библиотеке Финансового университета.

Тимофей Васильевич Локоть (19 [31] января 1869 года, Борзна, Черниговская губерния, Российская империя — 25 июля 1942 года, Земун, Югославия) — русский учёный-агроном, политик и публицист. Член I Государственной думы от Черниговской губернии.

Среди политических деятелей дореволюционной России, причисляющих себя к русским националистам, особое место занимает профессор Тимофей Васильевич Локоть, проделавший путь от социалиста до монархиста и пытавшийся выработать целостную идеологию демократического русского национализма.

Имя Тимофея Васильевича Локотя сегодня мало кому известно, но 100 лет назад он был заметной фигурой в общественно-политической жизни России.

В начале 1910-х гг. брошюра Т. В. Локотя «Оправдание национализма» приобрела достаточно большую известность, а вместе с тем и скандальность. В 1912 г. газета «Северо-западная жизнь», издававшаяся в Вильне Л. М. Солоневичем, писала, что «о национализме <…> много говорят и читают много лекций, но кроме брошюры проф. Локотя <…> пока нет более или менее значительного труда по идеологии этого злободневного вопроса».

Скандальность брошюре придавало не столько содержание, сколько личность ее автора. Т. В. Локоть, бывший депутат I Государственной думы, в которой он входил во фракцию трудовиков, неожиданно для всех перешел в лагерь националистов. Талантливый публицист, который «в прогрессивной прессе <…> мог бы занять место М. Меньшикова», так как «походил на него своей литературной плодовитостью и умением нанизывать строку на строку» (Заславский Д. И. Этика и Локоть // День. —1916. — № 232 (24 августа). — С. 3.), вдруг становится одним из авторов «Голоса Москвы», «Нового времени», «Киевлянина» и выступает с жесткой критикой радикальной интеллигенции. Впоследствии бывший левый депутат смещается еще правее и в эмиграции становится одним из идеологов монархизма. При этом, перейдя в правый лагерь, Локоть остается марксистом по мировоззрению и методологии и описывает актуальные политические тенденции на основе экономического анализа.

Тимофей Васильевич Локоть родился 19 января 1869 года в г. Борзна Черниговской губернии в семье казака. Отец его был сначала волостным старшиной, а затем секретарем и членом городской управы. Вся семья была тесно связана с революционным движением. В 1902 г. у его отца и сестры Прасковьи при обыске были обнаружены «преступные издания», а брат Александр принадлежал к партии социалистов-революционеров. Т. В. Локоть учился сначала в гимназии г. Нежина, а затем перевелся в Прилукскую гимназию, в которой принимал участие в деятельности студенческого кружка. Члены кружка активно протестовали против нового инспектора, ужесточившего режим, пытались избить его, а также ворвались в карцер и освободили оттуда наказанного учащегося. За эти действия Локоть в 1882 г. был исключен из гимназии и отдан под негласный надзор полиции, отмененный лишь в 1891 г. в связи с поступлением в Киевский университет св. Владимира.

Но проблемы с полицией были у Локотя и позже: в феврале 1902 г. он был подвергнут обыску, но ничего преступного у него обнаружено не было; еще раз он подвергался обыску и аресту в июле 1907 г. «в предупреждение беспорядков, ожидавшихся после роспуска II Государственной Думы».

Аттестат зрелости Локоть получил в 1890 г. в черниговской гимназии, затем окончил курс в Киевском университете по отделению естественных наук физико-математического факультета с дипломом второй степени (1894). В 1896–1898 гг. занимал должность помощника директора Полтавского опытного поля. В 1898–1899 гг. работал преподавателем в Верхнеднепровской низшей сельскохозяйственной школе, был прикомандирован к Московскому сельскохозяйственному институту для подготовки к магистерскому экзамену по агрономии (1898–1900). Магистерские экзамены Локоть сдал в Киевском университете (1900), после чего находился в заграничной командировке, работая сначала в лаборатории профессора Мюнца в Париже, а затем в берлинской библиотеке (1900–1902).

В марте 1902 г. Локоть был допущен к чтению лекций по агрономии в Университете Св. Владимира в качестве приват-доцента, через два года защитил диссертацию «Влажность почвы в связи с культурными и климатическими условиями» и был удостоен степени магистра сельского хозяйства. Затем последовало назначение адъюнкт-профессором Новоалександрийского института сельского хозяйства и лесоводства по кафедре частного земледелия (1905). В это время Локоть написал множество научных статей по агрономии и экономике. В частности, в петербургском журнале «Научное обозрение» была опубликована статья «Сельскохозяйственные сервитуты в поземельных отношениях юго-западного края».

В 1902–1906 гг. Локоть редактировал киевский журнал «Земледелие». Он утверждал, что современное преподавание агрономии в русских университетах является неудовлетворительным и полагал, что надо укреплять «связь высшего сельскохозяйственного образования с высшим же образованием естественнонаучным и общественно-экономическим». Также по самым разным политическим и экономическим вопросам он выступал со страниц либеральных газет: «Киевская заря», «Киевские вести», «Киевская мысль», «Киевское слово» (в последней работал ответственным редактором). В 1903–1906 гг. Локоть был избран земским гласным борзенского уездного и черниговского губернского земств, примкнув к левому крылу земских деятелей. Он также участвовал в комиссии по составлению обращения на имя императора о необходимости конституции, повлекшего за собой репрессии против черниговского земства.

Несмотря на то, что негласный надзор был снят, Локоть по-прежнему оставался в числе неблагонадежных. По сведениям Киевского охранного отделения, 20 сентября 1903 г., читая в университете лекцию по сельскохозяйственной экономии, Локоть «коснулся рабочего движения и распространения социал-демократических идей среди молодежи». В департаменте полиции также отмечали, что в сентябре 1904 г. Локоть был участником происходившего в редакции газеты «Киевские отголоски» совещания, на котором обсуждался вопрос о группах большинства и меньшинства в РСДРП, а позже, в 1906 г., примкнул к группе профессоров Новоалександрийского института, «которые, отличаясь либеральным направлением, давали оппозиционный тон всему учебному заведению, вследствие чего там произошли студенческие беспорядки и Институт был закрыт».

В члены I Государственной думы Локоть был выдвинут крестьянами, и прошел благодаря их голосам. В Думе он был избран в целый ряд комиссий: для составления проекта ответного адреса, по исследованию незакономерных действий должностных лиц, финансовую, бюджетную (секретарем), распорядительную. В материалах по выборам, собранных по поручению С. Ю. Витте, отмечалось, что Локоть «принадлежал к союзу освобождения, но теперь официально не числится ни в какой партии; выражает сочувствие программе партии социал-демократов (меньшевиков), хотя стоит за конституционную монархию, считая, что форма правления не столь важна, как его содержание».

Позже Локоть отмечал: «Я, будучи малороссийским казаком по происхождению, счел своим нравственным долгом примкнуть к крестьянской трудовой группе, но долг убеждения и независимости от партийных шаблонов заставили меня в то же время не только отказаться от подписи под аграрным законопроектом трудовой группы, но и бороться против этого законопроекта в самой группе, когда законопроект вырабатывался и обсуждался в ней». Несмотря на это, Локоть был одним из организаторов и лидеров трудовой группы, во многом благодаря своей образованности, резко выделявшейся на фоне невысокого образовательного уровня его софракционеров.

По земельному вопросу Локоть придерживался 4 основных положений: 1) вся земля должна принадлежать земледельческому населению; 2) выкупная цена за землю должна быть не выше тех цен, которые стояли при введении Крестьянского и Дворянского банков, при возможности на местах видоизменить ее в сторону уменьшения; 3) допустимо как общинное, так и частное землевладение; 4) необходимо ввести прогрессивное обложение земельной собственности, каковое должно облегчить покупку земли крестьянами. При этом Локоть «считал допустимым существование различных форм землевладения, не исключая и крупного, если оно оправдывается требованиями народного хозяйства в данный момент экономической эволюции».

После роспуска I Думы Т. В. Локоть начинает все критичнее относиться к трудовой группе, особенно после ее конференций в 1906–1907 гг., в которых он принимал деятельное участие. Ряд статей и заметок Локотя об «эволюции трудовой группы», в конце концов, привел его к заявлению в печати об отказе в принадлежности к ней, поскольку группа превратилась в «политический анахронизм».

Несмотря на то, что жизнь его в этот период была весьма тяжелой (в том числе из-за невозможности устроиться на работу по профессии, 1906–1912 гг. были для Локотя самыми продуктивными и успешными в плане написания книг. В 1906–1907 гг. он выпустил две книги, посвященные Государственной думе, в которых соединил свои личные воспоминания и анализ политических событий (Локоть Т. В. Первая дума: Статьи, заметки и впечатления бывшего члена Государственной думы. — М.: Польза, 1906. — 366 с.; Локоть Т. В. Политические партии и группы в Государственной думе: Характер и причины политического бессилия Первой думы. Возможный характер и задачи Второй думы. — М.: Польза, 1907. — 317 с.).

В 1908 г. вышла книга Локотя «Бюджетная и податная политика России», в которой он выступил в качестве популяризатора русской экономической истории, оговариваясь, что «настоящие очерки носят чисто публицистический характер, затрагивают и трактуют разбираемые вопросы не столько со специально-научной, сколько с широко-общественной точки зрения». Автор стремился познакомить читателей с бюджетными вопросами в их историческом развитии, а актуальность своего труда объяснял так: «С тех пор, как рассмотрение государственного бюджета, т. е. ежегодной росписи государственных расходов и доходов, перешло из рук бюрократических органов в руки народного представительства и стало одним из центральных пунктов в работе Государственной Думы, интерес к бюджетным вопросам в широкой читающей публике чрезвычайно усилился. Критика бюджета в Государственной Думе возбуждает вполне понятный интерес в обществе и даже в народных массах, так как с бюджетом связаны самые насущные, самые близкие и в то же время самые конкретные, общедоступные интересы и вопросы материальной, экономической жизни народа, а бюджетные права народного представительства являются наиболее реальными, наиболее действительными политическими правами, вне обладания которыми фактически нет и политических прав у народного представительства». В этой книге Локоть давал исторический очерк бюджетной и податной политики России, рассматривал обсуждение бюджетных вопросов в Государственной думе и бюджеты на 1906–1907 гг., а также приводил таблицы государственных доходов и расходов за 1881–1907 гг. Основной вывод автора заключался в том, что направить бюджетную и податную политику на правильный путь может только действительное утверждение демократически-конституционного строя. Интересно отметить, что в феврале 1908 г. В. И. Ленин в письме из эмиграции к своей сестре М. И. Ульяновой просил ее прислать ему ряд книг, в том числе и эту книгу Локотя. Эта книга Локотя сохранила актуальность до сих пор.

Помимо этих книг, профессор выпустил еще несколько работ, посвященных самым разным проблемам: половой этике, педагогике, частному земледелию: Локоть Т. В. Вопросы половой этики и любви.— СПб., М.: Т-во М. О. Вольф, 1909. — 183 с.; Локоть Т. В. Основы частного земледелия: Для студентов-агрономов и для сел. хозяев. — СПб.: А. Ф. Девриен, 1910. — 285 с.; Локоть Т. В. Мысли педагога о реформе школы. — СПб., 1912. — 89 с.]. Кроме того, в первые годы после роспуска Думы Локоть активно сотрудничал в киевских леволиберальных газетах.

Настоящей сенсацией стал переход Локотя в декабре 1909 г. в лагерь сторонников существующей власти. На страницах «Киевской мысли» он опубликовал прощальное письмо к читателям, в котором заявил, что будет издавать собственную умеренно-правую газету «Киев» и указал основные пункты своей новой идеологической платформы (Локоть Т. В. Прощальное слово к читателям //Киевские вести. — 1909. — № 325 (6 декабря). — С. 4.). По мнению Локотя, «гарантией действительного культурного и политического прогресса страны является, прежде всего, создание и рост материально независимой, обеспеченной, имущей массы коренного населения, объединенного сознанием своих национальных общественно-экономических и политических интересов и умеющего энергично бороться за эти свои интересы». «Рост национальной мелкой и средней буржуазии — земельной, промышленной и торговой — является поэтому основной задачей государственной политики, — утверждал профессор. — Поддержка в коренной массе населения России вообще и нашего края в частности мелких и средних сельских хозяев, особенно — хозяйственного крестьянства; затем — мелкой и средней промышленности и торговли, а также поддержка представителей интеллигентного труда, принадлежащих к коренной национальности, — такова основная задача той газеты, в которой я буду принимать деятельное участие».

Исходя из этой задачи, Локоть призывал к государственному ограничению «более старой по культуре и гораздо более богатой капиталами еврейской нации», которая являлась «более сильной экономически по сравнению с коренной национальностью края». Однако данный пункт платформы едва ли можно назвать антисемитским, поскольку Локоть далее особо подчеркивал, что «права человеческой личности должны быть свято уважаемы и охраняемы независимо от национальности». «Исходя из экономического национализма, — продолжал он, — я
считаю, что весь юг России должен горячо стоять за отмену черты еврейской оседлости; но, например, в вопросе о праве евреев приобретать земельную собственность или в вопросе о процентной норме в высших учебных заведениях, в адвокатуре и т. п. как тесно связанном с экономическими правами и преимуществами я считаю допустимой осторожность, доходящую до ограничений, подчеркивая экономический характер этих ограничений».

Считая основным требованием момента рост мелких и средних имущих групп коренного населения края, Локоть категорически отвергал социалистический принцип в вопросах хозяйства, считая теперь частную собственность «основной формой владения и пользования при господствующем во всем мире строе хозяйства». В земельном вопросе он призывал к накоплению земли в руках мелких и средних хозяев, особенно — хозяйственных крестьян — «с переходом к возможно более выгодному — интенсивному хозяйству». Исходя из этого, Локоть выражал сочувствие столыпинской аграрной политике, призванной укрепить хуторское хозяйство и содействовать «естественному разрушению общинного строя и общинных стеснений». Бывший левый радикал теперь также выступал за «развитие и укрепление православной церкви как фактора национального объединения коренного населения» и требовал от государственной власти, чтобы она была национальной. Умеренная оппозиционность Локотя проявлялась теперь разве в том, что, поддерживая законодательную Государственную думу, он настаивал на «действительном контроле народного представительства над органами исполнительной власти».

В своих статьях Локоть говорил об «истинном демократизме», т. е. о демократизме национальном, сторонником которого он себя отныне провозглашал, а в демократизме радикальном, «интеллигентском» находил даже признаки «антидемократизма». Свой национализм Локоть называл «экономическим национализмом», так как сущность национализма и национальной политики государства он видел в защите, прежде всего, экономических интересов более слабых национальных групп в их борьбе с экономически более сильными национальными группами. В брошюре «Оправдание национализма» профессор, анализируя материалы всероссийской переписи населения, доказывал, что «коренные национальные группы России — великорусская и малорусская — гораздо беднее “капиталистами”, чем группы еврейская и польская» (Локоть Т. В. Оправдание национализма. Рабство русской радикальной интеллигенции. Национал-демократия. — Киев, 1910. — 64 с.). Нарождение «национальной демократии» в России Локоть считал еще только начинающимся, а свою идеологию относил скорее к будущему, чем к существующему социальному слою.

Он полагал, что «национальное наше сознание еще только пробуждается, еще только вырабатывает политические формы своего проявления. Зоологический национализм, иногда принимающий у нас некультурные формы, еще только начинает заменяться политическим национализмом, совершенно неизбежным у всех культурных народов» (Локоть Т. В. К читателям // Киев. — 1910. —25 декабря. — С. 1–2.). Прообраз будущей политической силы, призванной выполнить эту задачу, Локоть видел в синтезе идеологий черносотенного Союза русского народа и платформы трудовиков. По его мнению, несмотря на кажущийся революционный характер самой группы трудовиков, большинство входящих в нее крестьян сближало с черносотенцами наличие у обоих, казалось бы, прямо противоположных течений, истинного демократизма и консервативно-националистического настроя.

Как было сказано выше, Локоть в 1910 г. основал газету «Киев», со страниц которой стал проводить свои взгляды. Газета поставила своей целью защиту интересов «коренного населения России — вообще, и нашего края — в частности», но реальной конкуренции правой прессе составить не смогла и уже в 1911 г. прекратила свое существование. Со страниц этого издания Локоть защищал идеологию русского национализма, горячо отстаивал лозунг «Россия для русских», но при этом подчеркивал существенную разницу между национализмом государственным и национализмом «племенным антропологическим». Национализм государственный, с точки зрения Локотя, обосновывался необходимостью и справедливостью отводить первые места в государстве тем народностям, которые положили больше труда на создание данного государства. Национализм «антропологический», он подразделял на национализм этнографический и сепаратистский, считая, что если к первому надо относиться терпимо, то ко второму — со всей суровостью.

На Всероссийском съезде писателей в Санкт-Петербурге (1910) Т. В. Локоть выступил с докладом об интеллигентных силах России, в ходе которого дал свою трактовку статистическим данным о положении и роли отдельных национальностей в интеллигентных профессиях в стране, указывая на непропорциональное представительство в этой сфере евреев. Доклад этот вызвал бурю протестов на Съезде и закрытие заседания. Заступилось за профессора лишь суворинское «Новое время», с которым с этого времени Локоть стал активно сотрудничать. С 1910 по 1917 гг. в «Новом времени» было напечатано около 40 его статей.

Также он являлся одним из ведущих сотрудников октябристского «Голоса Москвы», часто писал в «Киевлянине» и «Голосе Руси».

Самой спорной и уязвимой, несомненно, являлась позиция Локотя по еврейскому вопросу. Ведь еще в сентябре 1908 г. он писал, что «c широкой государственной точки зрения при разрешении еврейского вопроса можно руководствоваться только одним, единственно правильным, принципом — принципом полного равенства всех национальностей в гражданском и политическом отношении». Требуя устранения злоупотреблений путем равного для всех граждан закона, «но никак не угнетением и ограничением в правах одних народностей в пользу будто бы других, более слабых», Локоть первоначально указывал, что «политика антисемитизма глубоко вредна — и в экономическом, и в культурном отношении — для широких трудовых масс населения, т. е. вредна и для самого государства в целом» (Локоть Т. В. Еврейский вопрос в России // Образование. 1908. — № 9–10. — С. 75–103.).

Однако уже к следующему, 1909 г., как было показано выше, его взгляды в этом вопросе претерпели существенные изменения. Политические оппоненты киевского профессора не упустили случая указать на это: «Не забудьте, все эти речи раздавались в октябре 1908 г., что не помешало автору этих речей в декабре 1909 г., ссылаясь на свои размышления “за последние годы”, утверждать прямо противоположное. У кого была самая “беспристрастная” цифра в октябре 1908 г., как не у проф. Локотя, кто был вчера “тверже убежден” в своем экономическом радикализме, как не проф. Локоть? А ныне и той цифре, и той твердости пришел внезапный конец...» (Ларский И. Паровые националисты // Современный мир. — 1910. — № 1. — С. 32–46). Много лет спустя Локоть объяснял так эту метаморфозу: «В 1908 г. я писал <…> что “едва ли ходячие обвинения против евреев в том, что они будто бы заняты бесполезным или даже вредным трудом, справедливы”. Конечно, я и после 1909 г. никогда не говорил и не скажу, чтобы такие обвинения — экономически — были справедливы. Занятие торговлей, промышленностью, банкирским делом, либеральными профессиями — адвокатурой, медициной, журналистикой — труд не только не вредный, а безусловно полезный, необходимый при современном строе народного хозяйства. Но совершенно ясно, что социальное и политическое значение концентрации этих отраслей труда в руках по преимуществу одной какой-либо национальности в государстве огромно. Возможно, что до 1909 г., когда я решительно отбросил космополитизм и стал на почву русского национализма, стал развивать политическую идеологию русского национал-демократизма, я закрывал глаза на эту социально-политическую сторону вопроса о распределении профессий по национальностям, или замалчивал ее. Это общая, весьма печальная и не делающая никакой чести участь нашего российского либерализма и радикализма. И я могу только радоваться и гордиться, что уроки первой русской революции 1905–1906 гг. постепенно привели меня к отколу от безнациональной идеологии нашего либерализма и радикализма» (Локоть Т. В. Еврейский вопрос в России в освещении профессора Локотя // Новое время. —1921. — № 139 (11 октября). — С. 1).

Свой призыв к отмене черты оседлости он объяснял тем, что искусственное скопление евреев в отдельных регионах империи мешает их нормальному экономическому развитию и вызывает антисемитизм со стороны коренного населения. При этом, обращая внимание на то, что «самые сильные, самые яркие националисты в России, конечно, евреи», Локоть призывал русских националистов «именно у евреев учиться здоровому национализму» (Локоть Т. В. Национализм и евреи. По поводу новой газеты «Киев». — Киев, 1910. — 16 с.). В итоге, представители левого и либерального лагеря критиковали Локотя за «антисемитизм», а правые — за «юдофильство».

Пытаясь ответить на вопрос, в чем же заключалась причина перехода профессора Локотя из социалистической группы трудовиков в ряды русских националистов-монархистов, можно обратить внимание и на личные мотивы. Так, «прогрессивная общественность», превозносившая Локотя в 1906 г. как одного из лидеров трудовиков, вскоре о нем забыла и не оказала ему никакой помощи в трудной жизненной ситуации. С. Р. Минцлов вспоминал, что после завершения депутатской карьеры Локоть бедствовал, не имя места, а его «прогрессивные» единомышленники, пользуясь этим, платили ему за статьи в два раза меньше установленной таксы, считая, «что он будет доволен и этим».

Между тем сам Локоть, мечтавший вернуться к преподавательской работе, в начале 1909 г. обратился по этому вопросу к П. А. Столыпину, отрекаясь от своей репутации человека «стоящего в политическом отношении “левее к.–д.”» и подчеркивая, что он является человеком беспартийным, придерживающимся «взглядов, слишком далеких от какой бы то ни было схематичности». Убеждая премьера в своей благонадежности, Локоть писал: «в настоящее время я всецело стою на принципе частной собственности на землю, на принципе свободного выхода из общины». «При этом, — утверждал он далее, — то обстоятельство, что он является «более или менее “марксистом”», в своих общественных взглядах он выступает «сторонником возможно более полной защиты государством малоимущих народных масс, что тоже, смею думать и верить, не должно бы являться для государственной власти основанием к запрещению мне научно-преподавательской деятельности, которой я хотел бы отдать свои силы, подготовленные на средства того же государства». Столыпин высказался против «желательности допущения Локотя к руководительству молодежью», но после заступничества за Локотя со стороны А. И. Гучкова перед главноуправляющим землеустройством и земледелием А. В. Кривошеиным этот вопрос был решен положительно. Локоть был прикомандирован к Ученому комитету Главного управления землеустройства и земледелия для окончания работ по вопросу о развитии яровой пшеницы на черноземе.

В 1912 г. Локоть был избран  приват-доцентом Московского университета, но приступить к чтению лекций не смог из-за бойкота со стороны радикального студенчества. В связи с этим ему пришлось вернуться на свою старую кафедру в Новоалександрийском институте, стоявшему в стороне от студенческого движения. В этот период Локоть зарекомендовал себя как убежденный сторонник столыпинского курса в политической, национальной и экономической сферах.

Левая и либеральная пресса обвиняла Т. В. Локотя в «подкупности», но лично знавшие его бывшие единомышленники признавали, что в Локоте пред ними выступил «противник искренно мыслящий и честно исповедующий то, что он признал истиной» (От редакции // Киевские вести. — 1909. —№ 325 (6 декабря). — С. 4.). Поэтому, есть все основания считать, что перемена политических взглядов произошла у Локотя не столько из корыстных соображений, сколько в результате разочарованности перспективами социалистического пути, итогами революции 1905–1907 гг., но, конечно, не последнюю роль играли и личные мотивы.

Точно неизвестно, состоял ли Локоть формально в «Союзе 17 октября», но в 1910–1914 гг. он сотрудничал именно с этой партией. В 1912 г. он в течение полугода замещал редактора «Голоса Москвы» Ф. И. Гучкова, фактически являясь руководителем центрального октябристского печатного органа. В феврале того же 1912 г. Локоть на заседании ЦК партии октябристов прочитал «доклад о русском национализме как основе государственной и экономической политики России». Однако, например, в 1910 г. на выборах в Киевскую городскую Думу, когда националисты блокировались с Союзом русского народа, а октябристы — с поляками и умеренно-либеральными элементами, — Локоть поддержал русских националистов, а не октябристов.

Пытаясь совместить демократическую, националистическую и консервативную идеологии, Локоть оказался в положении политического маргинала, постоянно находящегося между двух огней — справа и слева. В 1914 г., с началом Первой мировой войны, Локоть был эвакуирован вместе со всеми сотрудниками Новоалександрийского института в Харьков, где и продолжил научно-педагогическую работу. Во второй половине 1916 г. он должен был занять кафедру агрономии физико-математического факультета Императорского университета Св. Владимира в Киеве, но какие-то обстоятельства этому помешали. Между тем продолжалась эволюция политических взглядов профессора, который к 1917 г. фактически солидаризировался с крайне правыми. 28 февраля 1917 г., обращаясь к думской оппозиции, он писал: «Будьте же патриотами, господа “прогрессивные” борцы за политическую власть, и призовите к спокойной, деловой работе, прежде всего, самих себя и свою паству! Отложите борьбу за власть до того времени, когда внешняя опасность минует Россию! Не будьте наивными “идеалистами”, не понимающими, что и от непрерывных, дружных криков в Думе о “голоде”, об “ужасах”, о “произволе” и проч., и проч. может произойти все то, чего вы как будто не желали бы, от чего вы как будто хотели бы предохранить государство, но что уже в действительности начинается и начинается именно в связи с вашим шумом, с вашим “идеалистическим” криком, с вашим упорным, хотя бы тоже лишь “идеалистическим”спором с правительством”!..» (Локоть Т. В. Продовольственный идеализм //Русская жизнь. — 1917. — № 118 (28 февраля). — С. 1.).

Разразившихся в 1917 г. революций Локоть не принял. По его мнению, хотя Февральская революция внешне и имела национальные черты, но по сути не была подлинно национальной, так как то, что она дала ее творцам, на деле не отвечало их истинным интересам. Сущность Февральской революции, полагал он, заключалась в вытеснении от источников государственной власти «старосословного крупноземлевладельческого класса» классом растущей буржуазии, стремящейся ради своих личных выгод разрушить сословность государства. Однако на деле творцы Февраля, разрушив старый строй, оказались не способными создать новый, уступив место более энергичным большевикам, которые придя к власти снова восстановили «самодержавие».

Большевистскую власть Локоть называл «самодержавием московских псевдонимов», «красным самодержавием», самодержавием «диким, варварским, азиатским, разбойничьим», поэтому, делал вывод профессор, «русская революция изменила форму государственного управления в России, <…> но не изменила сущности государственного управления самодержавия, редуцировав его к формам еще более грубым и деспотическим» (Локоть Т. В. Завоевания революции. — Вена: Детинец, 1921. — 53 с.). Поэтому свои надежды на возрождение Отечества он, как и прежде, связывал с формированием класса новой, подлинно национальной демократии, сознательно предпочитающей эволюционный путь развития государства и общества пути революционному.

К сожалению, данных о жизни Т. В. Локотя во время революции и оккупации Харькова немецкими и украинскими войсками нет. Известно лишь, что в 1919 г. он сотрудничал в харьковской газете «Родина». «Ее, будущую новую Россию, создадим мы сами, без вас, без варягов, ближних и дальних, — писал он. — Мы учимся и научимся быть русскими людьми, свободными, независимыми и внешне, и внутренне. Мы научимся сознавать и твердо защищать свои национальные интересы от поползновений варягов как тех, что среди нас, так и тех, что далеко от нас. И мы с гордостью скажем: «Не “старая” Россия, которой нас не запугаете, и не “новая” Россия, которой нас не обманете, а только наша, подлинно новая — национальная, русская Россия!» (Локоть Т. В. Новая Россия // Родина. 1919. —№ 34 (3 августа). — С. 1.). После занятия Харькова большевиками Локоть уехал в Новороссийск, где непродолжительное время редактировал «орган национально-демократической мысли» «Русское время», а 1 марта 1920 года покинул Россию, эвакуировавшись сначала в Салоники, а затем в Сербию. Благодаря своему профессиональному опыту и знанию языков Локоть практически сразу же нашел работу, став профессором агрономического факультета Белградского университета. В анкете, заполняемой беженцами, он написал, что и дальше хотел бы заниматься профессурой и литературой. В 1921 г. он принимал участие в работе Русского Зарубежного Церковного Собора в г. Сремских Карловцах. Сблизившись с правыми монархистами, Локоть в том же 1921 г. участвовал в монархическом Съезде хозяйственного восстановления России в г. Бад-Рейхенгалле (Бавария), на котором выступал с сообщением по аграрному вопросу и с докладом о «завоеваниях революции» и идеологии русского монархизма (Локоть Т. В. «Завоевания революции» и идеология русского монархизма. — Берлин: Двуглавый орел, 1921. — 53 с.).

Последний доклад Локотя, прочитанный в заключительный день работы съезда был с восторгом принят делегатами и впоследствии опубликован по решению Высшего монархического совета. В. Д. Козлитин сообщает, что брошюры Локотя расходились многочисленными тиражами (Козлитин В. Д. Русская и украинская эмиграция в Югославии (1919–1945). — Харьков: РА, 1996. — 476 с.).

Последние дни своей жизни профессор Локоть провел в г. Земуне (ныне район Белграда), где владел собственным домом, опытным полем и лабораторией. Журналист белградского «Нового времени», приезжавший к профессору в гости, писал: «Т. В. Локоть и вся его семья оказались необыкновенно радушными хозяевами. Настоящими, «щирыми», не украинцами, конечно, а малороссами. Хорошо в вечерний час посидеть за стаканом чая в обществе сердечных русских людей. Особенно, если чай на воздухе и знаешь, что земля у хозяев своя, собственная. Гаснет заря, загораются дальние огоньки Белграда, надвигается медленно вечер. Разве не Россия это? Важно чувствовать Россию в себе, носить ее с собой, тогда она будет всюду…» (Рыбинский Н. Локутов трокут // Новое время.— 1927. — № 1878 (7 августа). — С. 3).

В конце 1930-х гг. Локоть вышел в отставку, получив от сербского правительства пенсию. Скончался этот неординарный русский ученый и политик на 74-м году жизни 25 июля 1942 года и был похоронен в Белграде на Новом кладбище.

По материалам из открытых источников, публикациям А.А. Иванова

13.09.2021