— Основываясь на результатах пилотных исследований, я могу сказать, что в России Dimensions использовали около 300 различных организаций, более 1300 уникальных пользователей, из которых 700 пользователей из топ-50 организаций (по количеству просмотров), которые провели в системе значительно более 10 минут за одну сессию. Общее количество поисковых запросов превысило 11 000. Dimensions — это международная научная база данных, которая облегчает поиск и доступ к наиболее релевантной информации, анализ академических и более широких результатов исследований, а также сбор информации для формирования стратегии исследований и публикаций. Поскольку Dimensions похожа на Web of Science или Scopus, многие использовали ее похожим образом: для поиска данных о публикациях. Но некоторые пользователи — примерно 11% — использовали и дополнительные данные — информацию о выданных грантах, о датасетах, о клинических испытаниях, о патентах и так далее. И самое интересное, с моей точки зрения, что ведущие университеты и научные центры прибегали к этой информации больше, чем остальные.

— А можете подробнее рассказать про российские журналы и российские статьи: какие именно, из чего складывается база русскоязычных статей, которые есть в Dimensions?

– Как я упомянул, поскольку Dimensions — это платформа последнего поколения с более чем 75 тысячами журналов, она автоматически индексирует все «цифровые» журналы, которые есть в CrossRef, а также журналы подавляющего большинства крупнейших издательств со всего мира. На текущий момент там можно найти 1 349 365 публикаций из России на разных языках с 1672 по 2020 годы, среди которых 1 165 906 статей, 88 735 трудов конференций, 75 155 глав книг [сборники трудов конференций, опубликованных в издательстве Springer, например Lecture Notes in Computer Science (LNCS), индексируются в Dimensions как главы книг], 16 487 препринтов и 1 075 монографий. Среди всех публикаций — доля публикаций открытого доступа, которые можно почитать в полном тексте, достигает 24% (326 096).

— Я думаю, мы можем взять в пример Санкт-Петербургский государственный университет, где был двухмесячный тест во время пандемии. Dimensions использовалась наряду с другими ресурсами РФФИ, и четко видно, что публикации составляли лишь четверть того, что смотрели пользователи. 68% от того, что они смотрели, были гранты. То есть, видимо, изучали, где идет финансирование, в каких сферах, — это дает ученым идеи, какие темы в мировой науке являются сейчас востребованными и куда можно развиваться самим.

— Одна из новостей последней недели — это инициатива Госдумы отказаться от ориентации на международные базы данных научных статей. Как бы вы прокомментировали эту идею? Разговоры периодически появляются — как правило, это не является сигналом к действию, но тем не менее такие настроения есть. Насколько может страна изолироваться от мировой науки, и к чему это приведет?

— Ну, насчет изоляции от мировой науки… Я сейчас, в принципе, отвечаю за развитие российских публикаций в Springer Nature, за стратегию, за программу переводных журналов. Программа переводных журналов складывается из двух частей. Есть маленькая часть, которая исторически переводится у Springer, и большая часть совместно с нашим партнером Pleiades Publishing, который переводит академические и университетские журналы. Обе программы — и Pleiades, и вторая программа, которая называется Consultants Bureau, — восходят к 1949 году, когда бизнесмены заметили, что наука с Востока может быть интересна на Западе, и начали переводить эти журналы. Несмотря на холодную войну и не очень хорошие отношения между СССР и США, программа процветала. В нашем более глобальном мире сейчас кажется, что мы находимся в лучшей ситуации, чем в середине прошлого века. Глобальная наука имеет важное значение для развития знаний на всех континентах, и мы в компании Springer Nature оказываем большую поддержку междисциплинарному подходу и участвуем в его реализации. Поэтому я считаю, что акцент на интеграцию в мировую науку должен оставаться важным.

Но с точки зрения вопроса о том, какие базы использовать в российской науке… Я бы начинал так: а какие поставлены цели? Если цель — продвигать российскую науку за рубежом, нужно использовать международные базы. Если цель — облегчить работу людей, которые оценивают науку в России (наукометристов, администраторов университетов) — тогда надо выбирать по каким-то определенным функциям. В Springer Nature мы стараемся комплексно подходить к изучению публикаций из России, и я бы, например, отметил, что Россия — практически единственная страна в мире, где очень большой процент сборников трудов конференций. На конференции Science Online 2019 участники круглого стола по проблемам развития конференций поднимали вопрос, сколько из этих сборников конференций валидные, так как часть опубликована хищническими издательствами.

— Говоря про использование Dimensions вузами, вы сказали про СПбГУ. Статистика показывает, что также очень активны были ДГТУ, Финансовый университет, Нижневартовский государственный университет, РГГУ. Могли бы вы прокомментировать, насколько велика доля случайных заходов или поисков, о чем свидетельствуют их профили, какого рода данные были им необходимы?

— На Dimensions любое использование не случайно, потому что человек в любом случае что-то искал. Даже если это были простые запросы — свои публикации или публикации университета, — все равно это интересно с точки зрения вашего предыдущего вопроса. Мы понимаем, кто смотрит на новую базу и думает, можно ли использовать ее в своей работе. Среди топ-10 организаций по количеству активных поисков были МИСиС, МИФИ, ФИАН, МФТИ, РАНХиГС, а если смотреть на топ-20, то там есть и федеральный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор», который разработал вакцину от COVID.

— Вернемся к рассказу про программы переводных журналов и про Pleiades. Могли бы вы более подробно рассказать, как это работает сейчас?

— В начале этого года, когда еще COVID не задел мир, была анонсирована новая программа сотрудничества Pleiades и Springer Nature. Мы рассматриваем это как очень позитивный и немного революционный договор, особенно для России. Мы теперь будем работать вместе не только по подписной базе журналов, как раньше, но и над внедрением туда открытого доступа. Springer Nature привержена идеям Open Access и продвигает устойчивые и эффективные пути к открытому доступу для всех. Наше партнерство в России является одним из способов поддержки международных трендов по Open Science в России. Ситуация на рынке международных публикаций такова, что международная наука движется к открытому доступу. В частности, я видел, что в российской научной публицистике возникает слово Plan S. Это значит, что со следующего года западные ученые не смогут публиковаться в некоторых журналах, если они не удовлетворяют критериям Plan S. Собственно, мы работаем здесь с Pleiades по нескольким направлениям.

— То есть оригинальная статья на русском публикуется так, как она подана изначально, а ее английская версия может пойти во что-то более престижное и международное? Это такой «лифт» для хорошей, грамотной публикации?

— Да, вы правильно понимаете. И многие ученые готовы либо сразу писать на английском, либо писать на русском, но отправлять статью в журнал, где Pleiades переведет ее на английский.

Помимо этих новых проектов с внедрением открытого доступа и подбора лучшего журнала для статьи мы будем еще экспериментировать с нашими коллегами из Nature. Профессиональные научные журналисты будут искать наиболее интересные статьи из журналов программы Pleiades и писать, что называется, promotional materials, то есть научно-популярные мини-статьи на сайте Nature, которые будут освещать эти результаты. Здесь мы говорим про продвижение результатов российских ученых на мировом уровне, профессиональный научный пиар и работу с широкой публикой. Конечно, для этого главное, чтобы были качественные результаты — чтобы было, что продвигать. В этом плане в России пока все хорошо развивается, количество научных результатов растет, и среди них можно найти как и «пиратские», так и очень хорошие. Когда я беседую с редакторами любых журналов, мы согласны, что необходимо публиковать качественные исследования, которые соответствуют высоким редакционным стандартам и прошли рецензирование. Если качественных исследований не будет, то, как бы мы их не «промоутили», ничего хорошего не будет.

— Мы проводили совместно с РФФИ мероприятие, которое назвали по-английски Virtual Russian Research Day. Virtual — потому что мы не смогли провести его лично, а Russian Research — потому что мы смотрели, как российская наука представлена в Springer Nature в целом. И, в частности, мы провели кампанию — она идет до конца декабря, — когда топовые российские результаты доступны для скачивания сейчас бесплатно. Мы отобрали более 100 статей в разных дисциплинах. Самое интересное, в портфолио Nature — не обязательно в самом Nature, но в Nature Chemistry, Nature Energy и так далее — есть топовые результаты из России. Мне кажется, что российские ученые не всегда осознают, что у некоторых из них на самом деле уже все очень хорошо с результатами. Мы надеемся, что это будет регулярное мероприятие, потому что со всех сторон к нему был очень большой интерес. По итогам мы еще сделали специальную страничку на сайте Springer Nature Russia, где предоставляется информация о тех редакторах, которые готовы работать с учеными из России.

— А как проходит отбор? Это исключительно механические метрики («самый скачиваемый», «самый цитируемый»), или была какая-то экспертиза, или все в комплексе?

— Для того чтобы иметь возможность это мероприятие периодически повторять и обеспечивать прозрачность выбора, мы решили использовать объективные метрики — цитаты (ссылки — Indicator.Ru) и скачивания. Для оценки влияния импакта мы использовали цитаты, для некоторых оценок — скачивания. Потому что, например, для книг скачивания важнее, чем цитирования. В этом есть плюсы — мы можем использовать эти же самые метрики для оценки в следующем году, а люди знают, как их оценивают. С другой стороны, я согласен с вашим замечанием насчет экспертизы. Мне кажется, из этого пилотного проекта можно позже извлечь какие-то уроки, может, ввести дополнительную категорию «по мнению экспертов».

— Попробую задать философский вопрос. Как вам видится развитие рынка научных изданий в России через несколько лет? Особенно если сравнить это с другими странами — например, с тем, какие усилия предпринимает, скажем, Китай, у которого, как мне кажется, и денег гораздо больше в этой области, и проектов, и там создаются новые журналы, причем на один журнал тратятся неплохие деньги, под миллион долларов.

За последние 25 лет мы наблюдаем переход от печати к цифровой форме, и для журналов этот переход близок к завершению. Но для академических книг впереди еще долгий путь, хотя я рад сказать, что SN лидирует, получая более половины доходов от продажи книг за счет электронных, а не печатных версий. Мы можем назвать этот цифровой переход революцией доступности контента.

Почти 20 лет назад начался переход от подписки к OA — мы, возможно, прошли уже четверть пути туда, и SN снова лидирует. Мы можем считать это революцией в области чтения/пользования, поскольку она устраняет оставшиеся барьеры для исследований, связанных с чтением, использованием и повторным использованием, что имеет огромное значение для будущего исследований, учитывая, что это в конечном счете массовое совместное предприятие.

И сейчас мы входим в фазу перехода от контента к решениям. Именно здесь издатели, такие как Springer Nature, стремятся объединить технологии, инструменты и услуги, чтобы помочь 

исследователям преуспеть в проведении своих исследований и оценке их результатов. Мы можем подумать, что это новая революция, ориентированная на автора или исследователя.

По поводу параллелей с Китаем. Будучи глобальным издательством, мы всегда уделяли особое внимание поддержке глобального развития науки и взаимодействию с ней в различных дисциплинах и в таком формате, который лучше всего подходит для ученых и сообществ, с которыми мы работаем.

Например, в Китай Springer пришел более 25 лет назад, и мы помогали им понимать международную науку, когда Китай на международной научной арене еще не был сильным игроком — они мало публиковали и так далее. У нас сохранились замечательные партнерские отношения. Мы публикуем не переводы, как в России, а журналы, инициатива создания которых шла из Китая, но с точки зрения редколлегии они абсолютно международные.

В России уже существовала сильная программа международных журналов — которые были в СССР и большинство из которых потом достались России. Несмотря на все сложные ситуации, благодаря усилиям Pleiades и Springer программа была сохранена. И когда мы более интенсивно начали работать с Pleiades — в 2006–2007 годах, лет за 10 до начала инвестиций в науку в России, — мы вывели на международный рынок новые наименования журналов. И в них, и в старых журналах было множество новых авторов, которые раньше на международном уровне не публиковались, но большая часть изданий все-таки продолжили публиковать статьи своих стандартных авторов. И очень часто получается так, что журнал — это «собственность» вуза, и там публикуются авторы из этого вуза. Такого рода журналы сейчас не очень востребованы на международном рынке. Востребованы журналы с международной редколлегией, которые занимают определенную нишу. Сейчас мы с Pleiades как раз и ведем работу по приведению этих журналов к международному знаменателю, к международным критериям. В Китае в этом плане было немного проще, потому что там журналы с самого начала запускались по этим критериям, они начинались с нуля в новых реалиях. Проще делать так, чем переделывать журналы, которые переводятся с пятидесятых годов прошлого века.

Еще хочу дополнить насчет конференций. Меня всегда удивляло вот что: в России часто есть желание провести какую-то вузовскую конференцию или конференцию для молодых аспирантов, и опубликовать результаты в трудах, которые будут индексироваться, например, в Scopus. А ведь с точки зрения долговременной стратегии было бы более интересно привезти какую-то международную конференцию в Россию и попытаться, чтобы аспиранты и постдоки из этого вуза подавали туда статьи, чтобы они участвовали в организации, в том числе в культурных мероприятиях, кофе-брейках. И вот так, через неформальное общение с международными учеными, приблизились бы немного к международной науке, завязали новые знакомства. Понятно, что с точки зрения публикаций или борьбы за рейтинги это будет одноразовое вложение — ну, будет немножко больше российских публикаций на конференции в этом году, — но ведь с долгосрочной точки зрения это сложно переоценить, потому что одна из тех вещей, которые будут приближать российскую науку к международной.

— Нельзя не согласиться. Как вам кажется, что должно произойти, чтобы люди стали мыслить более глобально и реализовывать тот вариант, про который вы говорите? Пандемия в этом помогает или вредит?

— Можете ли вы рассказать о том, как Springer Nature работает со стартапами, которые предлагают новые интересные идеи в организации науки?

— Компания Springer Nature стремится поддерживать новые технологии в нашем секторе, уделяя особое внимание наиболее эффективным способам проведения, разработки и публикации материалов исследований. Как я упоминал ранее, мы видим новый этап в развитии издательского дела, который сочетает в себе больше технологических инструментов и услуг. У нас в целом внутри компании поощряются инновационные идеи, особенно если они помогают решить какие-то проблемы, завоевать новые рынки и найти новых клиентов. Это и наша работа с Digital Science and Research Square. Приведу несколько примеров.

Когда я отвечал за сборники трудов конференций, мы совместно с Digital Science сделали возможность публиковать в них данные. То есть выходит статья, и мы можем ее соединить с данными, на основе которых она написана, — на сайте Figshare мы видим ссылку на соответствующий дата-сет.

Один из недавних проектов с Research Square использует технологию искусственного интеллекта для поддержки авторов с помощью инструментов языкового редактирования (AJE).

— А можно ли попасть к вам «со стороны»?

— А был ли у Springer Nature опыт внедрения блокчейна в деятельность подобных стартапов и какая вообще позиция в плане технологии распределенных реестров?

— Моя личная позиция такова, что эта тема для науки интересна, если мы уберем привязку к блокчейну — например, хэширование, которое позволяет сказать, был документ изменен или нет, как было проведено рецензирование. Надо ли для всего этого потом использовать блокчейн? Я не уверен, потому что, возможно, нам достаточно стандартной системы. Но если мы будем правильно использовать составные элементы блокчейна, какие-то криптографические функции, то можем достичь такого уровня, когда тот же комитет по публикационной этике сможет проверить целостность рецензирования, убедиться, что никто не лезет в рецензии, что нет манипуляций. Конкретно сам блокчейн, с моей точки зрения, был настолько необычен и популярен, что его попытались использовать в том числе для науки. И когда люди используют блокчейн для науки, они забывают, что мы все равно имеем дело с достаточно серьезной экосистемой, где различные люди должны общаться друг с другом, и мы не можем решить проблему только с помощью алгоритмов.

А с точки зрения конкретных инициатив — был отчет Йориса Ван Россума из Digital Science, в котором всесторонне осветили, какие возможности блокчейн предоставляет для науки. Были совместные с голландским стартапом попытки претворить что-то в жизнь, в частности был сформирован консорциум университетов, издательств, и эта тема развивается. Не так быстро, как хотелось бы, но мы видим постепенное движение в этом направлении.

С точки зрения исследований по улучшению рецензирования в целом стоит отметить нашу работу с проектами PEERE, New Frontiers of Peer Review, и RORI, Research On Research.

 

Источник: Indicator.ru

16.12.2020